Девятый [сборник] - Павел Григорьевич Кренев

по русскому генералу стреляли именно с их стороны, – Николай говорил убежденно, напористо, он был уверен в своей правоте, в своих аргументах.

– А почему ты, товарищ майор, полагаешь, что стрельба по мне должна обязательно состояться не в присутствии эскорта, а до того, как я к нему подъеду?

– Тут все просто: если снайпер по вам выстрелит в присутствии военных из сопровождения, то все они помчатся на поиски этого снайпера. И точно его найдут и заколотят палками, запинают. Снайпер это понимает и не захочет подставляться. Он постарается стрелять скрытно от всех.

Опять все замолчали. Селезнев сидел, слегка покачиваясь в кресле, глядел перед собой. Поскрипывали перья ручек участников совещания. Все они что-то старательно записывали в свои блокноты.

– Ну, хорошо, вроде бы все сходится… Пока. Будем над этим думать, – прервал тишину генеральский бас. – А какое твое другое соображение, майор? Ты же сказал, у тебя их два.

– А второе заключается в том, Александр Захарович, что по вам лично никто стрелять и не будет. Ваша жизнь должна быть в безопасности в любом случае, – сказал так Гайдамаков и даже слегка улыбнулся.

– Это ты, товарищ снайпер, за их разведку так решил? С ней, что ли, договорился?

И все присутствующие как будто обомлели и не знали, чего тут делать? То ли ухмыляться вместе с генерал-майором Селезневым, то ли руки крутить этому майору Гайдамакову, явному пособнику вражеской разведки?

Николай быстро сообразил, что не вполне корректно высказался и объяснил то, что хотел выразить:

– Я хочу сказать, товарищ генерал-майор, что вместо вас в машине должен сидеть манекен. А вы поедете в другой, крытой машине, в которой поедет охрана.

Селезнев приложил ладонь трубочкой ко рту, крякнул. Большое тело его запередвигалось в кресле. Какое-то время он не знал, как тут среагировать, что сказать? В самом деле, этот майор, видно, толковый парень. Ему бы побольше таких. Вон сидят все с умным видом, как будто их не интересует жизнь командарма. А этот, молодой парень, видно, что специалист в своем деле, что-то придумывает, предлагает, сражается…

Но не превратить бы все это в комедию, засмеют ведь однополчане. И Москва засмеет, там тоже мастера подстав, паркетные умники…

– По-моему, ты, майор, из меня посмешище сделать хочешь… Манекена из меня лепишь – может, этот манекен и армией будет командовать вместо меня? Петрушкой назовешь. Сядет в это кресло и будет руководить. А что! Только ему физиономию надо умнее, чем у меня, сделать. Ну, это, по-моему, не так уже и сложно…

Селезнев прокачивал ситуацию. В самом деле, мысль-то у этого парня московского прекрасная – сделать куклу, вылепить подходящую морду, напялить генеральскую фуражку, мундир и на переднее сиденье вместо него, а он уедет на любой другой машине. И жизнь ему гарантированно сохранится, и вражеского снайпера засечь и ликвидировать можно будет (а это тоже в зачет ему пойдет как военная хитрость), и задание правительства он выполнит – поучаствует в работе в самом деле важного межгосударственного совещания. Только надо верно все выстроить, подготовить. А мысль хорошая…

Гайдамаков не знал, что и сказать. Как объяснишь этим важным военным, что ситуация в самом деле наиопаснейшая, что другого варианта нет, просто нет!

Он стоял и молчал. И остальные молчали, потому что не понимали, как среагирует командарм.

Выручил командир дивизии – генерал-майор Яковлев. Он прошел Афганистан, самые кровавые события. Он спас на войне много народу, и в этой жизни уже ничего не боялся.

– Разрешите мне высказаться, – обратился он к Селезневу и, когда тот кивнул, поднялся.

– Я, товарищ генерал-майор, полагаю, что майор Гайдамаков совершенно прав. Вам нельзя подставляться под снайперскую пулю. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Пусть у кого-то это и вызывает улыбку, но лучше улыбка, чем убитый генерал Российской армии. Я так говорю потому, что уверен – покушение будет! Это нужно нашим врагам. Мне кажется, мы должны поддержать майора Гайдамакова. Он придумал хороший план.

Яковлев постоял, как будто подбирал слова:

– А этого, двойника вашего, товарищ генерал-майор, или как его там – манекена, надо просто хорошо сделать, чтобы похож был. Иначе все сорваться может.

Он сел на свой стул, достал платок и вытер вспотевшие щеки.

Все как будто облегченно вздохнули, заскрипели стульями, зашелестели блокнотами.

Селезнев подумал: «Ну, слава богу! Ситуация вырулила на верную дорогу. Молодец Яковлев, выручил». И обратился к участникам совещания:

– Есть другие мнения?

Других мнений никто не высказал.

Тогда командарм обвел всех спокойным взглядом и сказал то, что обязан был сказать:

– Надеюсь, все участники совещания понимают, что я должен выполнить поручение Президента нашей страны и быть на совещании в точно обозначенный срок. Мы, военные, как никто осознаем, что воля Президента России, нашего Верховного главнокомандующего, должна исполняться во что бы то ни стало. Вот и мы с вами обязаны ее исполнить.

Селезнев знал: никто и никогда не упрекнет его в излишних военных хитростях.

И голосом расслабленного, сытого льва, он спросил:

– Ну, товарищи боевые командиры, у кого из вас есть в хозяйстве художник или скульптор, который сможет сделать копию моей красивой головы? Сделать быстро, за сутки. Размеры моей благодарности будут безграничны.

Он выступал в своем жанре…

Совещание закончилось быстро. И был определен скульптор – оформитель одного из батальонов дивизии – он закончил Московское Суриковское училище по классу скульптуры, толковый сержант-срочник. Через десять минут после совещания ему была поставлена задача и обсуждены некоторые детали…

Когда все расходились, Селезнев оставил в кабинете только одного майора Гайдамакова:

– Я вижу, с головой у тебя все хорошо, – сказал генерал-майор Николаю. – Поэтому я прошу тебя, майор, продумай и сделай все как следует. Мне нельзя подставляться, обстановка сложная… Политика, мать ее за ногу… А я тебя не забуду.

15

Оставалось совсем мало времени. Николай все время был в поиске, в рассмотрении самых разных вариантов развития событий.

Итак, время операции было установлено достаточно точно. Об этом можно было говорить с определенностью. А вот что касается места ее проведения вражеским стрелком – в этом заключался большой вопрос. Казалось бы, да, все правильно, съезд с моста через реку на сопредельную сторону – место куда как подходящее для теракта. Ясно всем будет, что стреляли с той стороны, а это основа для серьезнейшего международного конфликта. Да и для стрелка меньше риска: здесь еще не будет эскорта из полицейских. Он будет сопровождать важного гостя, начиная от первого контрольно-пропускного пункта, а тот дальше, метрах в двухстах от края